Номер 513010
Дренажная система

[сразу к фотографиям экспедиции]

Плохой знак, когда накануне экспедиции растрезвониваешь всем, что собираешься куда-то забраться или спуститься... Я вывел примерную формулу: если слишком много треплешься, рассказываешь кому-то кроме того, кто отслеживает твою экспедицию извне (кроме человека, которому ты оставляешь информацию о том, куда пошел и когда примерно вернешься), обязательно будут какие-то накладки. Если растрезвонишь каждому встречному - либо поход не состоится, либо жди неприятностей.

Так и в этот раз - видимо, я позволил себе чуть больше (неужели мы народ суеверный?), что незамедлительно дало плоды. Утром, как по заказу, у одного из участников экспедиции ломается автомобиль, но он бросает его и приезжает на встречу своим ходом. Второй отказывается от похода ввиду простуды и температуры. В какой-то момент в возможности проведения экспедиции возникают серьезные сомнения, и я думаю о том, какими делами буду заниматься вместо запланированного, но потом понимаю, что если поход не состоится сегодня, я проведу тяжелые дни ожидания до другой попытки. Это как показать ребенку конфету и пообещать ее скоро дать, но не сказать когда.

Нудно едем на метро, а потом примерно также невесело топаем по поверхности. Дело в том, что на дворе сейчас зима, и надо признать, это не лучшее время для приключений. Хотя весну и осень я в расчет не беру и подавно. Если речь идет о разного рода индастриале - другой разговор, но вот под землей в межсезонье несладко. И хотя по сравнению с осенью или весной зима - это все-таки "из двух зол меньшее", при организации зимней диггерской экспедиции в расчет необходимо принять целый ряд "но", с которыми придется считаться.

Добираемся до места - это огромный холм, на котором гуляют расслабленные взрослые и носятся детишки со снегокатами. Мы пока внизу, запаковываем свои многострадальные ноги. В тяжелых ботинках и толстых штанах слишком сложно влезть в химзащиту, поэтому-то одеты мы не по погоде символично, а карабкаться по глубокому снегу на склон в низких кроссовках будет сумасшествием. На помощь приходят испытанные в молодости целлофановые пакеты. Одеваешь такой на ногу, а сверху заматываешь изолентой (она в отличие от скотча тянется) - и в путь.

По склону мы топаем вверх пока не подходим к шахте люка. Отдыхающие и прочие прохожие здесь не особенно шныряют, так как кататься или гулять здесь очень неудобно. Я заглядываю в обледенелую шахту: внутри на пол пути застряли какие-то палки и сухой кустарник, внизу шумит вода... Судя по бликам на воде, которые еле-еле можно различить в темноте, глубина приличная, даже очень.

Коллега помогает подержать рюкзак, пока я влезаю в штаны химзащиты. Разведка - это по моей части, поэтому, первым вниз спущусь я. Небольшой фонарь укладывается в карман, я включаю налобник и уже отработанным движением оказываюсь по пояс в люке. Есть вещи, которые видишь, есть - которые слышишь, а есть и то, что можно только почувствовать по каким-то неуловимым признакам. Вот так и сейчас - первое же прикосновение к лестнице открывает не только ее чудовищную длину, но и то, что сверху она не прикреплена к стене.

Если внизу лестница стоит на полу, то максимальные неприятности, которые могут меня ожидать, это то, что конструкция под моим весом переляжет на другую стенку бетонной шахты колодца. Меня в этом случае может немного тряхнуть, но не более того. Если лестница внизу приварена к стене и находится, например, на расстоянии полуметра от пола, я могу допустить, что под своим и моим весом проржавевшее железо не выдержит и лестница сорвется, в результате чего я вместе с этой дурой, провалюсь ниже. Пускай на пол метра (плюс-минус), но она может как бы вывалиться из шахты, провалившись ниже и поэтому став короче. Тогда она упадет на бок вместе со мной (если я не сорвусь, конечно). А вот что там в помещении сбоку, ни разглядеть ни как-то понять пока невозможно... Я рассказываю об этом, чтобы вы понимали, о чем стоит задумываться, спускаясь в похожие места.

Мы знаем, что выше по склону холма есть другие колодцы, куда мы и решаем направиться в надежде найти более качественные лестницы и оттуда попасть в эту же систему. Мы долго и трудно бредем по глубокому снегу, после чего выходим сразу к шести колодцам. Я ходил здесь поверху при разведке, а вот мой напарник всерьез задумывается о целесообразности спуска при виде глубины шахты. Оттого что мы поднялись выше по склону, увеличилась и глубина спуска. Ни в одном из колодцев не видно дна! Товарищ мне говорит о том, что при таком залегании кислорода там внизу, видимо, очень мало и экспедицию стоит отменить, а я уже сижу на краю.

За день до спуска меня спросила знакомая девушка: "Тебя не бьет мандраж в преддверии экспедиции?". Я ответил, что нет, сейчас нет, а вот завтра будет... Мне надо отдышаться после подъема на склон, я стараюсь выровнять дыхание, а тем временем коленки трясутся при мысли о спуске на такую глубину. Разведка, опять разведка. Я понимаю, что если мы сейчас уедем, я себе этого не прощу, понимаю, что сейчас отдышусь и полезу вниз один, если все в норме, я поднимусь, возьму снаряжение, и мы спустимся вместе. Понимаю, что нарушаю технику безопасности, говоря, что-то вроде: "Если станет тяжело дышать, поднимусь на поверхность".

Это невероятное ощущение какого-то отключающего мышцы ужаса, когда ты не знаешь, что находится в глубине уходящей в черную точку пустоты под тобой. Последние глотки свежего воздуха и белый снег сменяются контрастным грязно-серым бетонным желобом. С каждой ступенькой мне становится страшнее, мне даже не стыдно в этом признаваться. Может быть, внизу нет ничего страшного, но пока я этого не знаю.

Прислушиваюсь к ощущениям: голова ясная, воздух сырой, но вполне пригодный для дыхания, бывало и намного хуже. Спускаюсь без респиратора, налегке, фонарь в нагрудном кармане светит в подбородок. Поднимаю голову, зрелище белого кружка света наверху, который уменьшается до устрашающе небольших размеров пугает неожиданно непривычно: рука-нога, рука-нога, некоторых ступенек нет, перед глазами мелькают изъеденные коррозией железяки, и ползет грязный бетон, а светящийся кругляшек над головой все меньше и меньше.

Напарник сверху периодически заглядывает внутрь, чтобы проверить мое состояние. Шахта мне кажется на удивление узкой, я часто откидываюсь на стену спиной, чтобы перевести дух, отчего спуск кажется еще более долгим и напряженным. Во время спуска я выхожу в небольшое расширение, где нахожу метку коллег из другой команды. Это не вандальное объявление, сделанное из бумаги и упакованное в файл. Немного отлегает, хотя я и до этого отлично понимал, что здесь непременно были "родственные" мне души.

В небольшой комнате, которой оканчивается спуск, я осторожно достаю фонарь и пытаюсь осмотреться. Свет из люка надо мной кажется почти чудом. Одному на глубине примерно 20-25 метров очень неуютно. Я аккуратно проверяю дно ногой, отмечаю все особенности, намечаю дальнейший путь и отправляюсь наверх.

Щурясь уже на поверхности, сидя на краю шахты, я пытаюсь отдышаться. Подъем вверх оказывается утомительным чисто физически. Сообщаю все наблюдения коллеге, рюкзаки одеваем спереди, хотя в таких случая удобнее вещи спускать на веревке, закрепленной на поясе (главное, чтобы они не плюхнулись в воду). Карабины и лямки рюкзака постоянно за что-то цепляются, на балаклаву сверху сыпется снег, грязь и ржавчина увесистыми кусками со ступенек лестницы.

*
возможно, это покажется интересным:

Осушительная система, избыточно увлажнённая земельная территория вместе с сетью каналов, дрен и др. гидротехническими и эксплуатационными сооружениями, обеспечивающими её осушение. Основные элементы О. с.: регулирующая, ограждающая и проводящая сети, составляющие осушительную сеть; водоприёмник (река, озеро, море и др.); гидротехнические сооружения (перепады, устья каналов, шлюзы, смотровые колодцы, насосные станции и т.п.); дорожная сеть (дороги, мосты, водопропускные трубы, скотопрогоны); эксплуатационные сооружения (гидрометрические посты, наблюдательные скважины и др.).

В зависимости от способа осушения О. с. бывают открытые (регулирующая сеть — открытые каналы) и закрытые (регулирующая сеть — закрытые собиратели, дрены-осушители и небольшие магистральные каналы представляют собой подземные трубчатые водоводы). Основные проводящие и ограждающие каналы в обоих случаях открытые. Применяют открытые О. с. при предварительном (первоначальном) осушении болот, лесов, иногда сенокосов и пастбищ. Недостатки их: снижение коэффициента земельного использования; препятствия, создаваемые каналами для механизации полевых работ; зарастание и др. виды деформации каналов и пр. Закрытые О. с. более технически совершенны, долговечны, не имеют недостатков открытых систем и представляют большие возможности для увлажнения осушаемых земель в засушливые периоды вегетации растений. Их строят для интенсивного использования осушаемых земель (овощные, кормовые, полевые севообороты, сады, культурные пастбища).

Неотъемлемой частью О. с. является водоприёмник — обычно река или водоём, способный принять сбрасываемую осушительную сетью избыточную воду, не вызывая в ней подпора. Редко, при благоприятных гидрогеологических условиях, воду сбрасывают в подземные водоносные горизонты, устраивая поглощающие колодцы. При неудовлетворительных показателях водоприёмника (недостаточная пропускная способность, высокие уровни воды в периоды работы осушительной сети, неустойчивое русло) его урегулируют путём расчистки, спрямления, углубления и расширения (сужения) русла.

Во второй раз спуск не кажется страшным (тем более в компании), и уже скоро я встаю в воду по колено, давая возможность спуститься напарнику. Небольшая декомпрессия - пока мы расчехляем основной свет, и я готовлю фотоаппарат (за фотографа сегодня опять я), все органы чувств привыкают к новым условиям. Сверху из некоторых люков идет свет, из двух оглушительно льется вода. Поток совсем слабый (его почти нет), но высота падения и специфичная акустика делают свое дело.

Только в одну сторону из маленького зала уходит труба сечением всего в метр. Мы углубляемся в этом направлении. Воды в ней почти нет (сантиметра 2-5), внутри находим электрический кабель с разбитыми лампочками - стандартные сюрпризы монтеров. Труба достаточно скоро заканчивается выходом в прямоугольное помещение. Вроде бы ничего особенного, да только до пола метров 5, если не больше. Из "нашей" трубы в это помещение падает вода, там внизу валяется какой-то мусор, а уже на уровне пола - как бы продолжение "нашего" тоннеля, только там, внизу... Без колебаний отказываемся от идеи перебраться на железные сваи, торчащие из стены поперек помещения, а с них допрыгнуть до лестницы, идущей вниз от люка, который есть в потолке этого помещения.

Не надо быть гением, чтобы понять, что это тот самый (или аналогичный) спуск, от которого мы ушли первоначально. Осматриваемся и решаем вернуться, а уж после на поверхности проверить люки дополнительно. Подъем со снарягой на груди, с сыплющемся сверху мусором утомительный и трудный.

Мне становится даже как-то неудобно оставлять ржаво-грязные пятна на белом снегу. Мы в приподнятом настроении уже опьяненные адреналином спускаемся по склону вниз и, не дойдя до отправной точки, замечаем люк в снегу. Внутри все безобидно и хорошо: лестница крепкая, помещение очевидное, а света идущего сверху хватает настолько, что можно лезть с одним налобником.

В бой снова идет один разведчик. Глубина теперь не настолько ужасающая, а после недавней загрузки уже ничего не страшно. Напарник отправляется еще ниже к тому колодцу, у которого мы останавливались первый раз, в надежде увидеть меня уже там. Я осматриваюсь в помещении. По гнилым бревнам, мусору и автомобильным покрышками понимаю, что это именно то помещение, которое мы видели сверху. Под потолком вижу круглую дыру, послужившую нам своеобразным окном. Оттуда же, кстати, тянется какая-то тошнотворная борода вниз. Что-то вроде волос или корней... От выхода из трубы и до самого низа по ней как бы течет вода. Внизу мутная субстанция, уровень - выше колена, холодная, как и везде, надо сказать. На дне валяются какие-то палки, каркас выброшенных кем-то санок и еще какой-то мусор. Под водой, что логично при падении воды с такой высоты, расположилась водоотбойная яма. Они тут не редкость. Ухожу по трубе внутрь. До света на другом конце тоннеля совсем недалеко. Мои неприятные предчувствия оправдываются, т.к. в конце я обнаруживаю аналогичную систему: тоннель заканчивается под потолком комнаты, внизу через несколько метров такой же тоннель уходит дальше. В эту бетонную комнатушку можно спуститься только по лестнице, той самой, которая слишком неважно закреплена. Я выбираюсь обратно, перчатки примерзают к ступенькам, зову напарника. Спускаемся уже вдвоем, осматриваем архитектуру. Приходим к выводу, что здесь, по меньшей мере, нужна крепкая веревка, которой у нас сегодня нет. Ею можно привязать лестницу, тем самым снизить риск при спуске. В противном случае, даже если неприятности все равно настигнут исследователей, эта же веревка поможет выбраться в шахту под потолком, т.к. нельзя сказать, что будет находиться ниже по уровню. Решаем вернуться более полным составом, вооруженные веревкой и мобильной фотовспышкой помощнее.

Выбравшись на ясный свет, решаем привести себя в порядок на автобусной остановке, находящейся неподалеку на улице. По ходу еще раз осматриваем самый первый люк (тот, с нестабильной лестницей). Решаем, что после того, как мы сейчас примем человеческий облик, мы пройдем дальше, мысленно продолжая линию тоннелей, в надежде найти еще открытые люки или другие доказательства продолжения системы. На остановку приходят два ужасных существа, по грудь упакованные в грязную химзащиту, с грязными рюкзаками... На голове красуются фонари, припорошенные снегом и противным мусором.