Номер 513053
Урановые рудники

[сразу к фотографиям экспедиции]

Место, о котором пойдет речь не может не привлекать своей энергетикой исследователей подобных нам. Только представьте себе, кромешные штольни уходящие глубоко под землю протяженностью более 100 километров. Причем не какие-нибудь радикулитные ходки, прорытые киркой и лопатой, а мощные, просторные тоннели, перекрестки и целые горизонты, скрывающиеся под поверхностью земли. Если сюда прибавить тот факт, что здесь добывали урановую руду, из которой после изготавливали самое удивительное, мощное и опасное топливо, история становится непреодолимо завораживающей. Да и сама местность вокруг не может не поразить даже искушенного путника. Остатки механизмов, дорог и искореженные радиацией деревья добавляют своего мистицизма.

Урановые рудники здесь я нашел, как это не удивительно сам. Будучи проездом недалеко от этих мест о подземельях мне сначала рассказали местные жители, а чуть позже попались мне и сами. После некоторого времени замечаешь, что на ловца действительно бежит зверь. "Да еще какой" - думал я уже дома и, планируя снова съездить к рудникам. Информация - наше все, как говорится, с этой мыслью я углубился в исторические справки, учебники, описывающие явление радиации и главное, материалы коллег. Естественно мы не были первооткрывателями, и это не главное.

Как я выяснил позже, недалеко от найденного мною места, располагались, уже основные штольни, где много лет назад с широким размахом добывали уран. Именно эти подземелья и стали основной целью.

*
возможно, это покажется интересным:

Стране нужен был ядерный щит. А для этого требовался уран. Его месторождения в Киргизии, Казахстане, на Дальнем Востоке были труднодоступны. И тогда вспомнили о довоенных исследованиях геологов, которые обнаружили жилы урановой руды в глубине кавминводских гор - лакколитов. Из первопроходцев, которые еще в конце 40-х в составе легендарной "Кольцовской экспедиции" начали подбираться к урановым кладовым, сейчас живы только пятеро. Всем им уже за 80, все тяжело болеют. Не много осталось и тех, кто работал в штольнях в 50-е годы фактически без средств защиты, в прямом контакте с урановой рудой и радиоактивным газом - радоном. Память о том удивительном времени, тех, кто закладывал основу ядерного щита Отчизны, тает как дым.

От красивой природы, местного мистицизма и повышенного в два раза радиационного фона встряхнул от мечтаний и вернул на землю нас первый день поисков. Территория, которую мы поначалу наметили для поисков, оказалось значительно сложнее и обширнее. Снимки со спутника и многочисленные карты не передавали многих подробностей, которые обернулись неприятными подробностями при поисках. Найдя массу разрушенных зданий, конструкций и устройств, спрятанных в лесу, к вечеру первого дня обнаружить удобные входы в основные подземелья так и не получилось.

Во второй день, мы решительно отложили поиски всех построек и аномальных зон, указанных другими ранними экспедициями. Сосредоточившись на поиске входов в погашенные урановые штольни, не без помощи GPS-приемника, через некоторое время мы уже стояли у устрашающего портала. Надо сказать, что сами бетонные "врата" не выглядят маленькими или незаметными. И даже при всем этом увидеть ход, уводящий в глубину крайне сложно. Казалось бы, вот он: большой створ проема, выгодно отличающийся еще и цветом, но стоит отойти метров на пять, и все. Его просто больше не существует, за буреломом, буйной листвой и пригорками.

*
возможно, это покажется интересным:

Химическая токсичность обедненного урана в естественных условиях представляет в примерно в миллион раз большую опасность, чем его радиоактивность. Последствия воздействия обеднённого урана определяются такими факторами, как степень воздействия и является ли оно внутренним или внешним. Три главных пути, с помощью которых может произойти отравление ураном: ингаляция, желудочно-кишечный тракт, и фрагменты или осколки. Такие свойства, как состояние (например, частицы или газообразное), окисление (например, металлическое или керамическое), растворимость урана и его соединений, влияют на абсорбцию, распределение, перемещение. Например, металлический уран является относительно нетоксичным по сравнению с шестивалентными U(VI) урановыми соединениями, такими, как триоксид урана.
Растворимые соли урана являются токсичными. Уран накапливается в таких органах как печень, селезенка и почки. Всемирная организация здравоохранения «допускает приём» растворимых солей урана для рядовых граждан на уровне 0,5 мкг/кг веса тела или 35 мкг для взрослого массой 70 кг. Хотя эпидемиологические исследования на лабораторных животных указывают на возможные токсичность, тератогенность, нейротоксичность, канцерогенность и риск лейкемии, не было найдено определенной связи между возможными последствиями для здоровья лабораторных животных и человека.

Вход, конкретно в эту штольню был надежно залит бетоном. Мы знали об этом. Знали мы и о том, где-то неподалеку должна быть вентиляция выработки, через которую почтенные коллеги и воры лома попадали внутрь. Всегда верный GPS-приемник постоянно барахлил и периодически выдавал уж какие-то совсем странные вещи. Казалось, что он нарочно дурачит нас, тем более, что заветный вход совсем рядом. Наводка со спутника указывала на какие-то нелепые дыры в почве, бетонные обломки и прочую чушь, не желая показывать, как потом выяснялось, на до смеха очевидный вентиляционный киоск, стоящий в густых зарослях поодаль.

Чем больше ищешь, тем более сильный трепет испытываешь, когда притрагиваешься к той тайне, что лелеял все время подготовки экспедиции. Вымотанный и запыхавшийся я наконец вижу заветную бетонную фигуру торчащую из склона. Дозиметр постоянно контролирующий обстановку все это время изредка пищит, напоминая о небольшом превышении радиационного фона. Но по мере того как я спускаюсь к оголовку писк его заметно учащается, чем сильно остужает разыгрывающееся ликование.

В этих урановых рудниках очень много ходов, уровней, вспомогательных туннелей. Сплетение штолен, штреков, стволов и горизонтов, готово удивить даже бывалого подземщика. Добыча руды прекращена несколько десятков лет назад. С окружающей местности снята секретность, а от КПП остались одни обломки. Все выработки были погашены: залиты бетоном и заварены металлическими листами. По прошествии времени местные жители проделали входы в некоторые из шахт, что бы вынести и продать все пригодное для этой цели. За людьми, желающими денег внутрь пробрались и люди жаждущие впечатлений. Добытчики руды находились внизу со всеми полагающимися средствами защиты. Нахождение внутри без изолирующего противогаза было запрещено. Тут надо отметить, что главное слово, не "противогаз", а "изолирующий". Коллеги по смышленее пытались обезопасить себя разного рода дыхательными фильтрами. Пробирающиеся внутрь зеваки и воришки, так и вообще никак не пытались себя обезопасить. Никто из них, правда, так и не позаботился о защите от радиации.

*
возможно, это покажется интересным:

Основная радиационная опасность от обеднённого урана возникает в случае его попадания в организм в виде пыли. Потоки альфа-излучения от мелких частиц урана осевшие в лёгких, воздуховодных путях и пищеводе с большой вероятностью вызывают развитие рака.
Внешнее облучение от обеднённого урана составляет меньшую проблему, поскольку альфа-частицы, испускаемые изотопами, пролетают в воздухе лишь несколько сантиметров и могут быть остановлены даже листом бумаги. Кроме того, уран-235, который остался в обедненном уране, испускает лишь небольшое количество гамма-излучения с низкой энергией. По данным Всемирной организации здравоохранения, доза облучения от нее будет составлять около 60 процентов от облучения чистым природным ураном той же массы. В человеческом теле в среднем содержится примерно 90 мкг природного урана, в результате естественного потребления с водой, пищей и воздухом. В основном уран сосредотачивается в костях, меньшие концентрации — в различных органах и тканях.

Я медленно обхожу бетонный оголовок внушительных размеров. Из-за угла медленно выползает дыра, добротно заваренная металлическим листом. Я не успеваю расстроиться - мое внимание это только пульсирующий поток часто пищащего дозиметра. Редкие его напоминания о себе превратились в частый стук мышиного сердца перед смертью. Некоторое время я неподвижно стою, рассматривая серый бетон и ржавый металл. Я уже забыл и про пот заливающий глаза и про порванную одежду, и про камни, в больших количествах залетевшие в обувь. В металлическом листе автогеном прорезано небольшое отверстие. Я подношу к нему руку. Изнутри, из этой черной дыры с чудовищной скоростью несется ледяной, влажный урановый ветер. Хочется подставить под него лицо, чтобы немного охладится от окружающих 35 с лишним градусов по Цельсию. Вместо этого я подставляю к прорези дозиметр. Цифры ползут вверх. Сказать, что "значение увеличивается" - значит, ничего не сказать. Прибор делает замер, делает проверку и выдает новое значение, и так снова и снова. Периодическое попискивание дозиметра просто переходит в непрерывное верещание, как если бы это в реанимации у кого-то остановилось сердце. Не останавливаются лишь цифры на экране. Добрыми скачками, значение все увеличивается и увеличивается. Не дождавшись никакой окончательной отметки, у который бы показания дозиметра остановились, я ухожу.

О чем думали все прошлые экспедиции? Многие вместе с фотоаппаратом во время похода не брали дозиметров. Не брали ничего, чтобы обезопасить легкие. По проведенным замерам оказывается, что радиационный фон в среднем в шесть раз превышает норму. Если представить, что такие данные мы получаем на поверхности, фактически на свежем воздухе, не спускаясь вниз, неприятно думать, как будет внизу, в урановом кожухе.

Заделанные лазы внутрь, конечно можно было приоткрыть. Возможности для этого, естественно были, так как мы предполагали такой оборот дел. Неожиданностью стали замеры фона в округе. В течение нескольких дней мы нашли почти все входы разбросанные на почтенном удалении друг от друга. Все проведенные замеры показали, что уровень радиации, хоть не везде одинаковый, но всенепременно не самый полезный. При цифрах полученных на поверхности, получалось, что без особенного вреда для здоровья внутри можно находиться примерно чуть больше двух часов. До обратимой формы лучевой болезни, конечно еще далеко, но в борьбе любимого хобби и здравого смысла все же победил разум.